После поста о «посадках» подумалось, что грешно сравнивать нынешний режим со сталинским. Самой разной свободы сейчас больше, чем даже при Брежневе и Горбачеве. Не говоря уже о том, как люди живут материально. Просто у страха глаза велики. Но страх-то есть. И он же неслучаен. И не потому что «рыльце в пушку», а потому что он нагнетается. Ибо важнейшей защитной реакцией неуверенных в себе систем является попытка запугать население или отвлечь ее большую, плохо живущую, часто кровожадную часть на «показательные процессы». Известно ведь, какими массовыми были скопления народа на казнях в период Французской революции. И неважно, кого гильотинировали – короля Людовика или Дантона, роялиста или революционера, убийцу или казнокрада. Народ жаждет крови, требует жертв. И все эти репрессии служат громоотводом для власти от самих себя.
И все-таки насколько же многолик нынешний политический режим. Его сравнивают и со временем Николая I – бюрократизм, доктринерство, милитаристский дух, самодержавие, православие, народность, здоровый национализм; и с годами правления Александра III – охранительный консерватизм, оплот духовности, «заморозки», «наши единственные друзья армия и флот», «Россия для русских»; и со Сталинским режимом – по признакам вождизма, «поднятия с колен», боязни на Западе и страха внутри страны; и с Брежневскими «добрыми временами» застоя и стабильности; и с Андроповскими – КГБ, дисциплина и порядок. А некоторые ищут аналоги в нерусской истории – это бонапартизм Наполеона III¸ когда все правление подчинено двум задачам: удержанию власти и копировании великих предшественников; или какие-то элементы латино-американских режимов – в первую очередь, мафиозная коррупция, засилие военных; кто-то даже ищет сходство с Германией начала 30- годов…
На все, вроде, понемножку похоже, но с каким-то своим лицом. Что это за лицо будут решать потомки, и описывать будущие историки. На самом деле именно многоликость режима, как и самой России, как эклектичность Москвы, стала его главным признаком и стилем. Казалось, что режим гибкий, способный подлаживаться под обстоятельства, прагматичный – следовательно всегда есть шанс неожиданного решения на очередной развилке. В последнее же время режим становится все более предсказуем и неповоротлив, потому что обременен накопившимися проблемами, амортизирован и впал в идеологию. Тем самым, загоняя себя в тупик, что, мягко говоря, сужает простор для маневра.
Но это уже отдельная тема. Прогноз – самое неблагодарное дело.

Так бывает. Так часто бывает. Жил человек - не был интересен. Умер – заинтересовал. И оказалось, что был не бездарен и в чем-то совсем не плох.
Я об умершем этой ночью рэпере Децле. Никогда его не слушал. А вот послушал. И показалось, что он был искренним, его творчество соответствовало его возрасту и взрослело вместе с ним.