Одиночество и снобизм

Я не открою Америку, если скажу - человек чаще всего бывает одинок. И ему приходится рано или поздно свыкнуться с этой несложной, но печальной мыслью и научиться с этим  жить. Одиночество - его удел, возможно наказание. Одиночеством, как временем творчества или самодостаточностью, глупо хвастаться - оно бесплодно: ничто не растет на выжженной земле, а человек, может быть, и покрывается броневой коростой снаружи, но гибнет изнутри.
Одиночество – болезненное состояние возвращения человека к  самому себе, к истокам, в детство, когда впервые ребенок неожиданно начинает говорить о себя не в третьем лице – «Саша пошел…», а в первом – «Я пошел…» Одиночество, как говорил Бродский, - это человек в квадрате. Он начинает осознавать себя внутри себя. Но это ощущения человека среди людей, но за стеклом, в аквариуме. Одиночество – инфантильное состояние взрослой души, переживание сиротства. Это потеря ценностей или долгое, затянувшееся не осознание смыслов жизни. Разрыв или не обретение Бога, утеря иллюзий и разочарование.
Одиночество всегда невпопад, когда не хочется, а приходится. Поэтому ничего не имеет общего с уединением. Даже физически. Человек чувствует себя одиноким как раз чаще всего среди людей. Уединение же - в первую очередь, подконтрольный процесс: желание на время остаться наедине с самим собой. С любой целью. Например, в чем-то разобраться без суеты, или найти внутреннюю гармонию, ощутить целостность; слиться с природой; или просто отдохнуть от людей и от забот. Уединение -  профилактика души. Лечебная процедура. А одиночество- болезнь. Хроническая.
Одинокие люди делятся на тех, кто это осознает и страдает от своего одиночества, но кому трудно найти общения. Эти люди всегда благодарны вмешательству в их жизнь со стороны, не случайно говорят – скрашенное одиночество. Это именно про этот случай. Но для  преодоления одиночества, излечения от него мало не отпихнуть редких гостей, или бежать к людям.
Но есть и другой тип одиноких людей -  так называемые, самодостаточные люди, которые пыжатся доказать себе и, в первую очередь, окружающим, что ни в ком не нуждаются, что им всегда с собой интересно, что они способны, когда надо, углубиться в свой внутренний мир и отрешиться от внешней суеты; что они досконально изучили всю панель управления своей личностью и умеют переключать рычажки и нажимать кнопочки, самостоятельно регулируя ее жизнедеятельность. Даже свою слабость они прячут самым изощренным образом, не скрывая, а объявляя ее достоинством. Чаще всего эти люди вынуждены были проходить тяжелые университеты жизни, им ничего не давалось на блюдечке и того, чего они добились, они достигли сами. Это self-made-men, то есть люди, сами себя сделавшие. Поэтому они столь категоричны и порой невменяемы, потому что уверены, что только их, проверенные на собственной шкуре знания, единственно истинные: все проветрено, просолено, проморожено. И за советом они могут обратиться только к себе. Мнение остальных их как будто совершенно не волнует. 
Таких людей я тоже называю снобами, ибо, что те традиционные, кто кичится своими привилегиями, кастовостью, знаниями, даром, что эти, кто считает себя доморощенными сверхчеловеками, с одинаковым невниманием и даже нарочитым презрением смотрят на остальную часть человечества.  Я не люблю снобизм: эту жалкую всезнающую улыбку, защитное высокомерие, надменную слабость, интеллектуальное прикрытие недоразвитой и невоспитанной души. Я понимаю желание отгородиться. В снобизме есть безусловно элемент структуризации, а следовательно, преодоления хаоса. Сноб структурирует свои предпочтения либо произвольно, либо в зависимости от немассовой моды. А посылка чаще всего простая, опять же защитная - изолироваться от окружающего дерьма.
Но изоляция от дерьма, разумеется, приводит к изоляции вообще. Снобизм – оборотная сторона отчаяния. Но самое страшное для таких людей – пожалеть их. Это как милосердие Цезаря, в ожидании которого гордый Катон вспарывает себе кишки. Ибо жалость для них – это посягательство на основу основ, на их твердость. Это равносильно саморазрушению. Не жалостливые к себе, они порой просто жестоки по отношению к другим, тем самым превентивно отпугивая всех потенциальных плакальщиков и возможных наивных мальчуганов, готовых сдуру могут ляпнуть, что король-то голый. Единственно, что помогает наладить с ними контакт (в котором же, конечно, они нуждаются не менее других), принять их имидж, подыграть их всезнайству, не обидеться на выстроенный частокол. И… пожалеть, то есть полюбить: тихо, незаметно – ибо, по существу, они, как было уже сказано, оставаясь наедине с собой, только вдвойне одиноки.