В общем, когда я прислушался, до боли знакомый голос (а это был знаменитейший советский чтец Дмитрий Журавлев) уже максимально возвысел свой голос:
"...И вдруг, как будто ожогом, рот
скривило господину.
Это господин чиновник берет
мою краснокожую паспортину.
Берет — как бомбу, берет — как ежа,
как бритву обоюдоострую,
берет, как гремучую в 20 жал
змею двухметроворостую..."
"Стихи о советском паспорте". Проняло. До легкой жути. Как будто попал на тридцать-сорок лет назад.
Я не остался стоять, под легким, накрапывающим дождиком, и слушать, какие еще стихи будет читать голос из динамиков. Но так как это был голос Журавлева, то уверен было бы что-нибудь из поэмы "Хорошо", "Про Ленина", "Прозасидавшиеся"...
А ведь у дореволюционного Маяковского есть, по-настоящему, замечательные стихи.
К примеру, "А все-таки":
Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река — сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
сады похабно развалились в июне.
Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно — у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.
Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
Все эти, провалившиеся носами, знают:
я — ваш поэт.
Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.
И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова — судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами подмышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.
